Чиппендейлс

Ранцев старался как можно реже снимать с шеи любимый шарфик. Но если вдруг откуда-то доносилась песня Джо Кокера "You Can Leave Your Hat On", его руки сами тянулись развязать знаменитый узел.

Пять евро

Однажды Ранцев увидел, как женщина-кошка проверяет полученные в магазине 5 евро на просвет.
– Как приятно осознавать, что на свете есть люди более занудные, чем ты сам, – подумал Ранцев, и ничто уже не могло испортить ему настроение в тот день.

Delicatessen

Однажды Ранцев долго стоял на улице и смотрел на окна мясного магазина.

– Интересно, как там внутри? – рассуждал он. – Схожу-ка посмотрю.

Ранцев вошел в магазин, прошел мимо всех мясных прилавков и подошел к окну. К тому самому окну, на которое он смотрел пять минут назад.

– Надо же, – ухмыльнулся он, – еще недавно я был там и смотрел сюда. А теперь я здесь и смотрю туда. На себя прошлого. Какая-то машина времени получается. Надо бы себя того поприветствовать.

И Ранцев помахал в окно рукой.

– Молодой человек, возьмите пельмени! Сегодня только налепили, – приятно предложила девушка в белом халате, забрызганном кровью.

Человек-загадка

Ранцев слыл очень загадочным мужчиной, потому что любил всякую ерунду окутать тайной.

Вот, например, соберется куда-нибудь идти, и женщина-кошка его спрашивает:

– А куда ты идешь?

А он отвечает:

– По делам.

– А по каким делам?

– Ну есть тут одно.

– Ну какое такое одно? - не унимается бедная женщина.

– Не могу сказать. Потом узнаешь.

Женщина-кошка думает, что Ранцев готовит ей какой-то подарок и, удовлетворенная, перестает задавать вопросы.

А Ранцев удаляется и вскоре возвращается подстриженным.

Персонаж Беккета

– Этот человек за соседним столиком похож на персонажа Беккета, – многозначительно прошептал Ранцев.

– "Беккет" – это какой-то сериал? – с интересом спросила женщина-кошка.

– Нет, Беккет – это какой-то мой любимый писатель, – терпеливо ответил Ранцев.

Ранцев летал

Иллюзия

Ранцев купил себе новый шарфик и попытался повязать  его вокруг шеи так, чтобы тот не летал.

– Ура, получилось, – улыбнулся он своему отражению.

Но это была иллюзия.

Счастливый Ранцев на счастливом море

Ниндзя-романтик

Ранцев очень любил прятаться.

Приглашал женщину-кошку на свидание, стоял и ждал ее в назначенном месте. Дожидался, когда она появится на горизонте, убеждался, что она его видит и улыбается, а в момент, когда она, приближаясь, опускала от смущения глаза или на что-то отвлекалась, Ранцев прятался за ближайшим автомобилем, зданием или деревом.

Женщина-кошка шла, смотрела на место, где стоял Ранцев, и думала, что он ей почудился. А когда подходила к месту встречи, он выскакивал и пугал ее.

И так каждое свидание. Когда он уже повзрослеет, а она поумнеет?

Персональный кинокритик

Ранцев слыл прекрасным кинокритиком. Он писал глубокие, поэтические и вдохновляющие на просмотр рецензии.

Но дома он рассказывал об увиденном в кино вот так:

– В общем, шел такой мужик, а с ним четыре тетки. Две тетки потом ушли вперед, а одна из них наступила на мину. А вторая ей такая кричит: "Стой, не шевелись, а то взорвешься!" И побежала такая за подмогой. Ну подмога прибежала и давай там придумывать, что делать. И мужик тоже тот прибежал с другими двумя тетками, и они тоже стали думать. Ну в общем, все взорвались в итоге.

Спящий шарфик

На шее у Ранцева иногда оказывался не летящий, а спящий шарфик. Он приятно щекотал ранцевскую шею своими усами и уютно урчал. Шарфику тоже было хорошо.

Прекрасная влюбленная

Женщина-кошка была настолько влюблена в Ранцева, что рядом с ним становилась жутко рассеянной. Путала перекрестки для встреч и дни недели. Забывала, что на плите готовится еда, и сжигала таким образом кастрюли. Во время совместного шопинга была совершенно
безынициативна и даже путалась под ногами.

Ранцев не знал, что это он во всем виноват, и постоянно ругался.

Но в свободное от Ранцева время женщина-кошка спасала мир.

ВГИК

Когда Ранцев еще учился во ВГИКе, он, бывало, подходил к списку имен тех, кого могут отчислить, и внимательно его читал. Особенно он любил находить в этом списке имена детей звездных родителей.
– Все уйдут, а я останусь, – радовался Ранцев.

Да

Ранцев сказал “да”, и мир преобразился.

Правильная муза

Как-то раз Ранцев хотел написать рецензию на недавно просмотренный фильм. Он сел за печатную машинку и стал размышлять.

– Что делаешь? – послышался голос за спиной. Это была муза.

– Отстань, пожалуйста, – вежливо произнес Ранцев.

– А чего сидишь, ничего не пишешь? – не отставала муза.

– Я пытаюсь писать. Я думаю, – уже несколько раздраженно ответил Ранцев. – Не отвлекай.

– Хорошо. А скоро напишешь?

– Ну всё, совсем сбила с мысли! Теперь я точно ничего не напишу! – рассердился Ранцев и напечатал лучшую в своей жизни рецензию.

На кончике языка

Иногда женщина-кошка на несколько секунд забывала имя Ранцева:

– Игорь? Миша? Николай? А, Дима же!

А иногда она забывала и фамилию:

– Раневский? Ранцевич? Ранцев? А, Ранский же!

Контрабас

Однажды Ранцев принес домой контрабас. Играть он не умел, но очень хотел попробовать.

Ранцев убедился, что его никто не видит и не слышит, взял в руки инструмент, закрыл глаза и стал импровизировать.

Играл он ужасно и поэтому очень расстроился, когда вдруг заметил одного хитро смотрящего слушателя.

– Ну всё, – подумал Ранцев, – теперь об этом узнает весь мир.

Женщина-тень

Когда на дворе стояла солнечная погода, а Ранцеву хотелось фотографировать цветочки, он обязательно брал с собой женщину-кошку, чтобы она создавала тень.

Но через час таких съемок женщина-кошка начинала капризничать и говорить, что вообще-то она тоже цветок.

Подаренная ручка

Ранцев слыл крепким орешком.

Однажды ему для большей солидности подарили очень дорогую ручку. Он положил ее на полку, как сувенир, и никогда не пользовался.

– У нее черные чернила, а я люблю синие, – признался он.

Тогда ему для этой ручки подарили стержень с синими чернилами.

– Он пишет слишком жирно. Я люблю, когда тоненько, – продолжал признаваться Ранцев.

Ему подарили еще один стержень, который писал очень тонко и аккуратно.

– Он гелевый, а я люблю чернила. Пусть ручка лежит на полке. Она там красиво смотрится.

Вот какой твердый человек. Ничем его не сломать.

Эстет и аскет

Ранцев был эстетом. Любил дорогие рестораны и хорошее вино.

А женщина-кошка была аскетом.

– Мне достаточно лишь одной пары сережек из белого золота с бриллиантами, – говорила она перед каждым праздником.

Ранцев исполнял ее скромные желания и понимал, что невольно превращается в аскета.

Знаменитая алыча

У Ранцева под окном росла алыча.

Каждый божий день он ее фотографировал и выкладывал эти снимки в социальной сети. Так как Ранцев был очень знаменит и авторитетен, то и фотографии алычи имели бешеную популярность.

– Я стала звездой поневоле, – думала алыча.

Ресторанная критикесса

Однажды Ранцев пригласил женщину-кошку в ресторан.

Женщина-кошка умела говорить глупые вещи глупым образом. Вот и тогда в беседе она громко, на весь зал, произнесла:

– Да уж... не то, что в этом дурацком заведении, – подразумевая, что она не очень довольна местным интерьером.

Покрасневший Ранцев понял, что больше он сюда прийти не решится.

– А жаль, – подумал он. – Лососина здесь на редкость хороша.

Пастернак

Однажды Ранцев встретился с Пастернаком.

– Ранцев, послушайте, я сочинил новые стихи, – хвастался Поэт.

"Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В работе, в поисках пути,

В сердечной смуте..."

– Ой, Боря, что ж так тоскливо и несовременно? – разочарованно спросил Ранцев. – Смотрите, как надо:

"Во всем мне хочется дойти

До самой сути.

В мохито, в льющемся фондю,

В клубничном смузи."

Учитесь, Боря!

Телевидение

У Ранцева была женщина-кошка.

Как-то раз она связала ему в подарок симпатичный шарфик. Ранцев, кажется, не очень его любил, но, как истинный джентльмен, надевал всякий раз, когда женщина-кошка появлялась на горизонте.

– Пусть думает, что это мой самый любимый, –  рассуждал он.

Но однажды Ранцева решили снять для ТВ. Он попал в неловкое положение, потому что по такому случаю ему хотелось надеть свой действительно любимый шарф. Ранцев так и сделал в надежде, что женщина-кошка этого не заметит.

Но женщина-кошка всё видит. Только никогда и никому об этом не расскажет.

Об Антониони

Иногда Ранцев любил делать всё наоборот.

Вот, например, любил брать с полки книгу "Антониони об Антониони" и читать ее название задом наперед:

– Ино Ино Тна Бо Ино Ино Тна.

Великий режиссер всё это, конечно, видел и каждый раз потешался.

Ранцев любил кино

Автостоянка

Ранцев любил смотреть в окно и считать, сколько машин помещается на стоянке около дома.

– Максимум семь, – говорил он, поправляя очки на носу, что означало, что ни полмашиной больше там поместиться не может.

Но однажды он проснулся, выглянул в окно и насчитал восемь автомобилей.

– Ой, – подумал Ранцев.